— Да я… понимаете… больше по гуманитарной части, — скромно ответил Вейланд.

— Мозги всегда мозги, — добродушно заметил начальник. — Тебе нужно в Горию. Там красота! Бабы такие — пальчики оближешь, и столько, что успевай поворачиваться. М-да, ночная жизнь… Сам бы пошел, — он тряхнул головой,

— если б взяли.

Он вытащил свернутый трубкой пергамент, отогнутый край которого был украшен огромной круглой печатью, шариковую ручку и красивую спортивную сумку из голубого вельвета — там лежало что-то комковатое, выпуклое.

— Только взгляни, парень! Кто может отказаться от этого? Давай подписывай, и завтра же караваном в столицу. А сегодня вечером в Ронии игры, пляски, век не забудешь. Что скажешь?

Погонщики и офицер захихикали, словно лунатики, и заставили Тони посмотреть на то, что лежит в сумке. Начальник расстегнул молнию и театральным жестом достал оттуда серое ожерелье. Смешки и шуточки сразу стихли.

Офицер толкнул ошейник в сторону Тони. Застежка была открыта — этакая выпуклость, две шишечки, вставлявшиеся одна в другую и сцеплявшиеся так, что самому снять ожерелье было невозможно. Если только с головой… Ожерелье представляло из себя витую, с резным рисунком на поверхности трубку, внутри которой помещались особые компоненты, увеличивающие метапсихические возможности человека. По всей длине были проделаны маленькие вентиляционные отверстия.

— Сними шарф, — предложил офицер, — и надень эту штуку. — Он коснулся рукой серого ожерелья на своей шее. — Должен сказать, приятель, ты испытаешь незабываемые ощущения. Сможешь такое проделывать!.. Никаких головных болей, болячек, язв! Всегда будешь здоров как бык. И это только полдела. Если твой хозяин носит серебряное или золотое ожерелье, он сможет напрограммировать тебе такие развлечения, каких ты за всю свою жизнь не испытывал и не испытаешь. Что там секс, наркотики, водка… В один миг ты забудешь о всех своих несчастьях, и все с помощью этого волшебного ожерелья. Подпиши здесь. — Он положил перед Вейландом пергамент.

Четверо солдат — крепкие, крупные ребята — встали у Тони за спиной. Его мгновенно бросило в пот, он попытался привстать, но тут же был усажен на место.

— Я… я пока не готов, — хрипло сказал Вейланд.

Погонщики уставились в свои кружки — что там они увидели на дне? — энергичнее, не глядя на Тони, заработали челюстями, защелкали орехами, потом по одному не спеша потянулись к дверям. Только Виги робко, словно извиняясь, посмотрел в его сторону.

— Подпиши, — приказал офицер. Теперь он не сводил с него требовательного взгляда.

— Подпиши! — хором подхватили солдаты. Их ухмылки более походили на волчий оскал.

Тони попытался отодвинуть свой стул назад. Не тут-то было! Офицер поднялся, взял ожерелье и двинулся вокруг стола к попавшемуся в ловушку посетителю. Он уже совсем было собрался надеть ожерелье на шею Вейланда, как тот неожиданно выкрикнул:

— Нет, черт васпобери!

Словно курок спустили в его голове — все остальное он уже делал машинально. Увидел только оцепеневшие лица солдат и офицера (сидя к ним спиной), холодно, мгновенно проник в их мозговые центры удовольствий, разом, спрессовав, вложил туда нечто сокрушительно приятное — они тут же повалились на пол, задергались в оргазматических конвульсиях…

— Веселенькое дерьмо… — едва слышно выдохнул Виги. Другие погонщики теперь с изумлением смотрели на Тони.

Оттолкнув стол, Вейланд поднялся, перешагнул через неподвижно лежащие тела, повернулся к товарищам Виги и снял шарф.

— Что сделано — то сделано! — сказал он. — Теперь я бы хотел поскорее убраться отсюда. Эти ребята, когда очнутся, ничего не будут помнить… я надеюсь. Но чем черт не шутит. — Тони сурово посмотрел на погонщиков. — Вы отвезете меня в Ронию или нет?

Виги, коснувшись ладонью лба, ухмыльнулся.

— Повозка ждет вас, ваше экзотическое сиятельство.

Тони взял серый ошейник и протянул его Виги.

— Я, конечно, тебе доверяю, но на всякий случай. Чтобы тебе было легче сдержать слово…

— Нет! — испугался тот. — Ни за что!..

Инженер-металлург отвратительно хихикнул.

— Что ж, приятель, тебе, видно, хорошо известно, что злоупотребление удовольствиями народа тану может свести с ума. Мы поняли друг друга? Тогда в дорогу.

Он было собрался разломать ожерелье, потом, подумав, сунул его в вельветовую сумку и взял с собой.

Тем же вечером на черном рынке он за приличную сумму «толкнул» его какому-то спекулянту. На эти деньги купил полностью снаряженного халика, новую одежду, декамолевую надувную лодку и палатку, припасы и, наконец, подозрительно крупные, но очень чистые и красивые рубины для Ровены. Этот подарок должен был помочь ему помириться с женушкой. У него осталось достаточно монет, чтобы не тревожиться насчет долгого пути до Нионели, куда он следующим утром и отправился.

Однако переменчивая фортуна и на этот раз сыграла с ним злую шутку. Километров через сорок к северу от Ронии пришлось бросить халика — оказалось, что ему подсунули хромого скакуна. Возвращаться в город было рискованно — мало ли, вдруг его там уже ждут и тут же арестуют за нанесение ментальных увечий солдатам Его Величества. К тому же он находился в самом сердце территории, кишмя кишевшей ненавистными фирвулагами. Их не было видно, они прятались в схоронах, но Тони нутром чуял их присутствие, да и телепатический эфир подтверждал его подозрения. К северу тянулись редкие обозы с военными грузами да отдельные странники, направляющиеся, как и он сам, в землю обетованную — в Нионель. Прибиться к обозу шансов почти не было, а шагать в одиночку значило непременно попасть в руки разбойников или фирвулагов. Кроме того, тащить такой груз было ему не по силам.

Тогда, после долгих прикидок, он решил двигаться по воде. Сона в тех местах разлилась широко, течение было медленным, поставив парус, можно скорехонько добраться до северного побережья озера. Если он боится сбиться с курса, то можно двигаться вдоль болотистых сонных лагун до той точки, откуда начинается Западный Тракт. В любом случае так он наверняка доберется до места. Правда, на этом маршруте особенно не разгонишься, однако безопасность почти гарантирована. Кто по доброй воле сунется в эти топи?..

Второй день он работал шестом, продираясь сквозь девственные заросли тростника. Было 27 сентября, жара, вонь… Гигантские пиявки липли как бешеные. Его дальновидение в этих топких чащобах совсем отказало, он мог ориентироваться только по наручному компасу. Тони проклинал себя за жадность — за то, что пожалел несколько монет на автоматический прокладыватель курса, оборудованный вставляющимся в ухо пищащим устройством, который можно было купить на черном рынке в Ронии. Кто бы мог подумать, что в нем появится нужда? То-то он обрадовался, когда к вечеру второго дня выбрался на открытую воду, — даже закричал от радости! Неужели он больше никогда не увидит эти отвратительные, работающие без отдыха живые насосы? Выдумает же природа себе забаву!.. Тем временем солнце легло на купы дальних деревьев. С приходом ночной тьмы угомонятся комары и оводы, а пока следует натереться репеллентом — и в путь.

Скоро он наткнулся на череду едва выступающих из воды островов. Вот и место для ночлега нашлось. Душа у Тони запела. Утром он поспал подольше, потом приготовил легкий завтрак, за несколько минут надул походные декамолевые стол и стул, заварил кофе, разложил на столе булочки, купленные еще в Ронии. Они хранились в целлофане и оказались почти свежими…

Пара красно-белых попугаев внимательно следила за ним с ближайшего дерева. Небольшая водяная крыса неторопливо переплыла заливчик, где на берегу лежала декамолевая лодка. Только теперь Тони обратил внимание, что в заливчике цвели крупные белые лилии. Ласково светило солнце, даже оводов не было, ветром их, что ли, сдуло?.. Только откуда ветер? Да Бог с ним, с этим ветром.

Ровена…

Он закрыл глаза, мысленно позвал ее. Ровена была не более чем в трехстах километрах отсюда. Может быть, его призыв, исполненный страсти, долетит до нее?