Элизабет иронически добавила:

— Скоренько дадим деру, пока Эйкен будет сражаться с фирвулагами, а Ремилард начнет расстреливать детей поодиночке.

— Король согласился, что наш план — отличный выход из сложившегося положения, — запротестовал Минанан. — Он заявил, что будет чувствовать себя куда более уверенно, когда будет знать, что ты, дети и весь наш народ сохранят свои жизни во время войны с Мраком. Еще добавил, что если кто-то в состоянии защитить Многоцветную Землю, то это только он. И сказал, что в любом случае отыщет возможность вознаградить нас троих за все, что мы сделали для блага королевства. Он всегда будет помнить, что мы спасли его после сражения на Рио-Дженил и вылечили.

— Я не поплыву с вами на «Кулликки», — сказала Элизабет.

— Это твой долг! — воскликнул Дионкет. — Без тебя мы не сможем поднять этих детишек к вершинам оперантского искусства.

— Лорд-целитель. — Элизабет поставила мысленную защиту и сразу как бы отгородилась от товарищей. — У меня недостанет мужества начать все сначала на ваших благословенных островах. Я уже достаточно набегалась за свою жизнь. Я выучила тебя и Крейна всему, что знала сама. Разумеется, это сокращенный курс — дети, конечно, не станут полноценными оперантами с точки зрения требований эпохи Галактического Содружества, но они будут вполне работоспособны. Используя модифицированную программу, подаренную Марком, вы можете перестроить разум любого ребенка так, что он никогда не будет нуждаться ни в каком торквесе.

— Но мы нуждаемся в тебе! — Дионкет был явно обескуражен.

— Нет, — возразила она. — Почему вы не стараетесь понять? Наверно, потому, что просто не хотите этого сделать. Я открою сознание — все, без утайки — тогда вы, может быть, поймете и не станете противиться.

— Элизабет, мы все любим тебя и желаем, чтобы ты была с нами, — сказал Минанан.

— Так же, как и Эйкен. Я решила остаться с ним. Я попытаюсь помочь ему всем, чем могу, в предстоящей войне.

— Он даже не заикался об этом, — заявил Минанан. — Тебя отчаяние толкает к подобному решению. Вовсе не любовь!..

— Ну и что из того. — Она вновь закрылась. — Такова моя судьба. Видит Бог, я не жалела сил, чтобы всем вам было хорошо. Мне надоело быть добренькой, заботливой, сюсюкающей нянечкой. Хочу помочь Эйкену хотя бы потому, что он никогда не попросит меня об этом. Ему-то прекрасно известно, что я никакая не святоша, не духовная абстракция, нечто вроде земного воплощения вашей премудрой Богини, посланной на землю, чтобы дарить светом, оберегать своих чад, наставлять их и вести по Славному Пути. Я, — она потыкала себя пальцем в грудь, — обыкновенная женщина. Я просто посижу рядом с Эйкеном, займусь сама собой…

— Элизабет, опомнись! — воззвал Минанан. — Ты должна быть с нами. Нам предстоит великое деяние!..

— Неужели? — спросила она. Прежде чем они поняли, что случилось, она нараспашку открыла свое сознание, и они узрели негасимое пламя. — Я устала от этого, друзья. Я больше не могу быть святой, всезнающей… Я выполнила обещание, данное вам в доме целителей в Мюрии во время Великого Потопа. На какой-то срок я сумела притушить огонь, полыхающий во мне… Вы считали меня духовной наследницей и последовательницей Бреды, но я плохо подхожу к этой роли. Меня совсем не устраивает роль Марка Ремиларда, какую он исполнял в эпохе Галактического Содружества.

«Подобно мне он мог бы сделать много доброго его мечты о силе о бессмертии оказались ненужными все отвернулись от него почему он не был Джеком таким же блаженным почему судьба разлучила нас с Лоуренсом почему я слишком слаба почему он слишком силен если Бог существует почему он допустил чтобы страдающее сознание мучилось от непонимания самого себя почему он отказал мне в любви почему я так боюсь его почему вы не позволяете бросить все…»

— Не надо! — в один голос вскрикнули Минанан и Дионкет.

Женщина бросилась прочь из грота, побежала по тропинке к дому.

— Значит, Крейн был прав, — совладав с болью, успокоившись, сказал Минанан. — Это так удивительно…

Дионкет взглянул на него.

— У меня сегодня выдался тяжелый день. Завтра будет еще труднее. Сплошная напряженка!.. Когда мне можно связаться с тобой насчет эвакуации детей и целителей с Черной Скалы? Не беспокойся за Элизабет. Она не совершит опрометчивых поступков. Пойду посплю. Когда наступит срок, свяжешься со мной…

Они не спеша направились к домику. Издалека долетали пронзительно-волнующие звуки флейты.

9

Светало…

Впереди был день Великого Турнира.

— Я не могу! — испугалась она. — Я недостойна подобной чести.

— Не глупи, малышка, — ответил мастер генетики Грег-Даннет. — Ты — моя гостья, мое самое замечательное достижение. Ты займешь место рядом со мной. Тебе понравится…

Что поделаешь — маленькая обаятельная женщина вздохнула, потом с помощью слуг села на покорного гнедого халика и в составе торжественной процессии двинулась к западным, украшенным цветастым балдахином с вышитыми гербами воротам города.

В предрассветных сумерках ослепительное многолюдное шествие выступило из Нионели. Во главе его на белоснежном халике, в таких же светлых, молочного цвета, украшенных серебристой чеканкой доспехах ехал лорд Суголл. Он — хозяин великого праздника. Следом за ним слуги вели под уздцы черного как смоль жеребца-халика, на котором восседала леди Катлинель в роскошном, отливающем перламутром платье. По правую руку от нее располагались Шарн и Айфа, облаченные в богато украшенные драгоценными камнями обсидиановые кольчуги; слева от благородной дамы ехали король Эйкен-Луганн и миссис Элизабет Орм, которая по такому случаю была одета в подаренный Бредой розоватый с черным наряд, на лице — темная вуаль. Следом за королевскими особами двигались высшие должностные лица славного города Нионели, где Грег-Даннет и его спутница занимали почетное срединное место. За ними, выстроенные в отдельные каре, бок о бок, но с заметным промежутком, ехали члены Высокого Стола — слева и члены Карликового Совета

— справа. Потом смешанной толпой тянулась знать обеих ветвей диморфной расы, рыцари тану и следом — прочее, не принимающее участия в турнире население. Жители Нионели замыкали шествие — у каждого из них в руках была зеленая ветвь, на шляпах — букетики полевых цветов. Все мутанты позаботились принять самый привлекательный вид.

В прохладном утреннем, как бы посвечивающем золотистом воздухе стоял ровный гул. Это простолюдины-фирвулаги, заполнившие трибуны за рекой, мысленно возносили хвалы Тэ по случаю Рождения дня. В прежние годы, когда ритуальные сражения разворачивались вблизи столицы тану Мюрии, где соль выступала из земли, сотрясавший слышимый и неслышимый эфир гул был куда мрачнее, заунывнее, пронзительнее — в нем чувствовалась неразделенная мука, тоска по оставленной родине. Здесь же, на Золотом поле, среди цветущих лугов и частых липовых рощиц, под сопровождение множества певчих птиц, тем же благоговейным пением встречавших рассвет, что и экзотики, рассветный хор фирвулагов звучал веселее, энергичнее и более походил на бодрое жужжание добродушной исполинской пчелы.

Услышав знакомый гул своих сородичей, заулыбалась даже суровая знать фирвулагов — так, под дружное мычание «маленького народа», процессия наконец вступила на славное Золотое поле. Трибуны, отданные фирвулагам, были набиты битком, в то время как секторы, отведенные для людей и тану, были наполнены едва ли на треть.

— Какая прелесть! Все вокруг блестит!.. — восхищенно воскликнула соседка мастера-генетика. — Погода как по заказу — утро свежее, ветра нет. И облака!.. Как по заказу… Великая Тэ, что же это такое — я каждый барашек на тучах различаю! Великий мастер, что со мной? Я все вижу: каждый цветок в букетах на шляпах наших горожан, каждый камешек на доспехах благородных сеньоров. Добрый Греги, что со мной?.. Я вижу знамена над трибунами. Каждую кисточку…

— Стереоскопическое зрение, моя милая, — замечательная штука, — ответил крайне довольный Грег-Даннет. — Это тебе не скудное одноглазие. Ты теперь можешь видеть глубину пространства. Оценить расстояние… Одним словом, двигаться ловчее, смелее. Ты счастлива?